Яков Есепкин
• «Хрестоматийного классика современности Есепкина, дистанцированного эпохой от книжного рынка, не могут вывести из андеграунда его (этого рынка) респектабельные фигуранты. Возможно, данное обстоятельство в немалой степени способствует производству массовых пиратских изданий книг мастера.»
Б. Свечников
Портреты юдиц в замковых подвалах
Восемнадцатый фрагмент
На жасминах ли мирра темней,
Цветью пышные столы овеем,
Иль ярки хороводы теней –
Мы о млечности их огневеем.
Соваянья ночные плывут
За альтанками черными, Лия,
Королями шуты и слывут,
По безумцам сия литания.
И юдоли обсиды крепки,
И в жасмине мраморные узы,
И немолчно пеют ангелки
На пирах у тоскующей Музы.
Двадцать первый фрагмент
Елеонские сени пьянят
Юных граций, влюбленных юнеток,
Днесь рапсоды бессмертие мнят,
Всякий щит о серебре монеток.
Увиются кармином сады,
Будет червою тьма наливаться,
Шестилучье остудной Звезды
Положит нам в тенях оставаться.
Дев к пирам наречет Вифлеем –
И Господь от цветниц несомерных
Преглядит, как мы нощно тлеем,
Вопия меж скульптур эфемерных.
Двадцать девятый фрагмент
Ах, Господь, оглашают к пирам
Убиенных всенощные дивы,
Станет флоксов нагорным дворам,
Цвет августа ли чтят юродивы.
Весело ж от подвалов нести
С маслом ядным лекифы церковным,
Выявляться в иродной желти,
Гнать матрун за серебром оковным.
Не матруны, то юдицы льют
Во амфорники тьмы ледяные,
И меж пламенных граций снуют,
Крася барвой столы отходные.
Тридцать третий фрагмент
Лессированной мглою вино
Увито и решетницы алы,
Вдовы емины сребрят давно,
Что еще и скрывают подвалы.
Это небесей цвет, это мы,
Аониды белые, рыдайте,
Собутыльников с лярвами тьмы,
Царств Пергамских шалов наблюдайте.
Иды вусмерть пьяны иль во хлам,
Се гешефты и мед от Каифы,
И не амфоры носят к столам,
А обитые червой лекифы.
Пятидесятый фрагмент
Май, лети, антикварная мгла
Всетонка, о серебре истает,
Челядь замков пустых весела,
Книгу смерти Геката листает.
Обернутся ль желтицей ночной
Ягомости – их выдадут шелки
И сапфиры, небесный портной
Диаментные бросил заколки.
Ах, царевны-богини таят
Перманент в несоцветных лилеях,
И с химерами гермы стоят
На увитых жасмином аллеях.
Портреты юдиц в изумрудном хмеле
Пятнадцатый фрагмент
Молодому нисану хвала,
Дивы белые с барвою чудной,
Вейтесь жадно круг яств и стола,
Источайтесь армой изумрудной.
Хмель цветений чарует фияд,
Нивы полнятся млечным дурманом,
Что и ядные хлебы, что яд,
Ждет Эдем нас за вечным туманом.
Пусть высокие небы влекут,
Пусть святят богоизбранных воев,
Преалкавших амфоры цикут
И летящих меж черных сувоев.
Двадцать второй фрагмент
Се, пирует афинская знать,
Целованье богинь восклицая,
Как в удавках и гарпий узнать,
Мгла течет с них, эфирно мерцая.
Алавастры полнятся вином,
К ободкам льнет серебро ночное,
Грезят юны, чаруются ль сном
Иль начиние зрят выписное.
Ах, Геката, мы рядом стоим,
Виждим перси упоенных гостий,
И хрустальные блестки таим,
Ночь лия над червицею остий.
Тридцать первый фрагмент
Столы празднеств благих высоки,
Хмелем их увиют ягомости,
Мглу начинут белить ангелки,
Оглашайтесь, эфирные гости.
Темный лэкех, золота емин,
Жар сотейников, ядные вишни
Проницают небесный кармин,
Муки наши, царице, давнишни.
Антикварные боги письма,
Лейте кровь, нас ея возлишили,
Чтоб сочилась меж яствий тесьма,
Коей Иды невинниц душили.
Сороковой фрагмент
Темной цветию выбьют щиты
Неотмирно златые рапсоды,
Чаши неба ль вином прелиты,
Хоровые умолкнут ли оды.
Лей шампанское, Геба, столы
Пусть еминами вновь уставляют,
Аще феи коринфские злы,
Пусть хотя алавастр восславляют.
Лишь откупорим ночь в хрусталях
И аромы ее источатся,
На заснеженных райских полях
Тени юдиц со мглой обручатся.
Пятидесятый фрагмент
Ах, менины, вдыхайте шелков
Негу тонкую, хладную мрачность,
Вы достойны и слез ангелков,
Расточающих нощно призрачность.
Яко пиры, несите ко ним
Яств серебро, ведите им стены,
Кисти долго таил Ероним –
Не для этой ли дивной картены.
Выйдут музы, а мы о черни
Где-то рядом стоим в темных митрах
И лием всеблагие огни
Чрез сумрак на холодных палитрах.
Яков Есепкин
• «Гениальный художник обречен на одиночество в мраморе. Есепкин находится по одну сторону мраморника, российский маргинальный книгоиздательский мир со всеми непобедимыми Пелевиными – по другую.»
Т. Берсон
Портреты юдиц в ампирных комнатах
Двадцать восьмой фрагмент
Ночь серебром овеет аллей
Темноту и червленою слотой,
Вижди юдиц о желти лилей,
Ядно битых пасхальной золотой.
Долго будут камены молчать,
Вещуны апронахи сонимут,
Будут отроки мглу источать,
Лишь оне хлеб и лилии имут.
И царевны к столам занесут
Во лилеи расписанный морок,
И гостей меловых упасут
От белены серебряных корок.
Тридцатый фрагмент
Неб колонники в червном огне,
Блещут звезды, пирует Вифлеем,
Несть герольдам хлебов на вине,
Мы пасхальных ли емин жалеем.
Что еще фарисеи стоят,
Мажут кровию дьяментной халы
И серебро всенощно таят,
И цветками выводят пасхалы.
Аще мертвые Богу не лгут,
Сколь чудесное время обедать,
Пусть хотя ко столам набегут
Иды – вишен пречерных отведать.
Тридцать третий фрагмент
Снова пурпуром ветхим щиты
Опоенных рапсодов мерцают,
Королевские гербы свиты
Беленою, их феи зерцают.
Ах, одно уставляйте столы
Золотыми хлебницами, Иды,
Ах, не чаяли гоев из мглы,
Так молчите хотя, аониды.
Мы подсядем, подсядем к мертвым
Девам белым с канвою ампирной,
Статуэткам, огнем восковым
Тьму чарующим в требе всепирной.
Тридцать пятый фрагмент
Афинянок герольды влекут
На пиры, молью битые шелки
Им дарят и серебро цикут,
И порфировых царствий заколки.
Бледных дев золотая арма
Овевает, широкие пиры
Их ждали и царица Чума,
Расточайтесь о небах, лепиры.
Ах, мы сами еще веселы,
Темной миррою чела не виты,
И сумрак преливают юлы
Из небесной блуждающей свиты.
Пятидесятый фрагмент
Веселятся юдицы, зане
Ночь ядят и еще пировают,
И гудят, и ликуют оне,
И желтушные броши срывают.
Медальоны беленой полны,
Где и абрисы юных прелестниц,
Шелки ядные их всетемны,
Морок льют над винтажами лестниц.
И к столам гоев неб усадят –
Пир алкать, емин чаять эфирных,
Лишь тогда бляди нас отследят
Из каменей червово-ампирных.
Портреты юдиц в арамейской сени
Девятнадцатый фрагмент
Эвмениды спешат пировать,
За Никеей – Флиунт, за Эпиром
Небы Асии, им ли скрывать
Яд белен, им ли жертвовать пиром.
К плети льнет виноградная плеть,
Наливаются тьмой совиньоны,
Иль устанут юдицы тлееть,
Иль не с флоксами их медальоны.
И серебром хрустальная мгла
Чуть подернута, коей взыскуя,
Иды нощно сидят круг стола,
О царевичах мертвых тоскуя.
Двадцать восьмой фрагмент
Май порфировый, май золотой,
Неотмирны твое колоннады,
Не лети с ангелками, восстой,
Хмелем нас обольщают менады.
Как воспеть этот благостный тлен,
Арамейские сени, эфирность
Елеона, всецарственный плен
Белых граций, лиющих зефирность.
Мчит по небам юдиц карусель,
Ирод-царь над еминой икает,
И алмазная крошка досель
В наших раменах млечных сверкает.
Тридцать девятый фрагмент
Неба одницы славу поют
Царям грозным и жертвенным воям,
Бассариды им гербы куют,
Мчит их Вакх по эфирным сувоям.
Будет пир, будут юны встречать
Уцелевших и мертвых, царицы
Не престанут армы источать,
Младших братьев оплачут сестрицы.
Днесь герольд черный список речет,
Оглашая к пирам всеуспенных,
И серебро течет и течет
В кубки с ядом из нив млечнопенных.
Сорок четвертый фрагмент
Мелом замкнутый круг вещуны
Близу свеч оведут и на пудры
Царей лягут шелка и во сны
Их царевны сойдут – белокудры.
Лей шампанское, Рания, лей,
Эти балы окончатся вскоре,
Хоть сейчас ни о чем не жалей,
Яко тонем в сребристом декоре.
Пусть юдицы рамена свое
Нощно миррою красной выводят
И шелками свивают остье,
И о лилиях зло хороводят.
Пятидесятый фрагмент
Антикварные боги, вино
Лейте, лейте в фарфоры златые,
Мы не чаем огней и давно
Гербы царствий лишь мглой совитые.
И высоки ж пороги Чумы,
И обсиды ея всеампирны,
Минем башни и хоромы тьмы,
Ныне ангели смерти эфирны.
Суе к хлебам царевен и ждут,
Млечен воск от горящих лепиров,
И коварные Иды ведут
Нити крови по амфорам пиров.
Яков Есепкин
• «Ничто не входит в человеческое сердце с такой ледяной силой, как точка, поставленная вовремя. Это золотое всевечное молчание стоит шума времени и эпохи.»
Из интервью Якова Есепкина газете «День», 2001-й год
Портреты юдиц в Колоне
Девятый фрагмент
Тонкий пурпура слой обиют
С белых райских столов, затемнятся
Хлеб и вина, елико пеют
Мглу царевны и вдовы нам снятся.
Это май благодатный тенет
Шумных пиров бежит, легкой сетью
Тьму колонниц чаруя, виньет
Льет морганы, горит над осетью.
Будет Господь лазурную плеть
Искрашать диаментностью мая
И увидит, как в холоде тлеть
Положили нам, пурпур взнимая.
Пятнадцатый фрагмент
Лес заброшенный, сумрачный хлад
Нас манит вековою иглицей,
Плен чудесный эдемских рулад
Огнь лиет над Гекатой-царицей.
Днесь урочно ль виллисам белым
Фей темнить в неге замковых свадеб,
Хороводы с веселием злым
Преводить на опушках усадеб.
Мы вдыхаем ли шелк Женевьев,
Средь порфирных тлеем асфоделей,
Исчезая о сени дерев –
Циминийских всепризрачных елей.
Тридцатый фрагмент
От портальных садов благодать
Изливается в хладные арки,
Яко к Господу суе рыдать,
Ледяные затеплим огарки.
И накрыты щедрые столы,
Ждет юдоль хоть бы цинковых парий,
Темны яды и халы белы,
Жжет Колон червотечный розарий.
Это мы, это мы премолчим,
Дышим негою млечных сувоев,
Нас узнают цари – источим
Пурпур с кровью блуждающих воев.
Сорок пятый фрагмент
Мглы серебро холодную цветь
Елеонских нагорий угасит,
Будут лилии неб огневеть,
Их Аид миррой алою красит.
Ах, не плачьте камены, шелка
Мертвых царей в диаменте смирны,
Чаша грозных успений легка
И мучения гоев надмирны.
Снова Троицы пламень всеал,
Юных дев лишь химеры прельщают,
И обрамники темных зерцал
Бледноогненный воск источают.
Пятидесятый фрагмент
Май вспоют дивы белых садов,
Лишь оне и угодны сей требе,
Хватит воев из царских родов –
Оды петь о всевластном Эребе.
Суе ль гостий флиунтских ваять
Мертвым скульпторам башен и арок,
Нас камены спешат обаять,
Шелк с подбоем их огненно-марок.
Вновь искрятся клико и шабли,
И сорта золотого Токая,
Где червицей свились короли,
Мглу белен и дворцовий алкая.
Портреты юдиц в Никее
Третий фрагмент
Вновь амфорники ночи полны
Темной смирной и млечным араком,
И скульптуры цариц холодны,
И окутаны гости сумраком.
От нагорий точится арма
Сени благостной, цветности мая,
Ищут нас королевы письма,
С ликов бледных вуали снимая.
Господь-Бог ли узрит, как влекут
Их в пирах, где шелка неотмирны,
Где по раменам нашим текут
Золотыя и черные смирны.
Восьмой фрагмент
К белым хлебам язмин подадут,
Бледно-алый язмин в сукровице,
Нас не феи ли смерти блюдут,
Изумруды ль не милы царице.
Виждь, Гермика, асийскую цветь,
Ночь Тосканы, зеркал венцианских
Не устали еще огневеть
Духи мглы на картенах фламандских.
Елеон истенит небеса,
Чтоб портретницы див затемнились,
Чтоб сверкала в жасминах коса
И лекифии Ироду мнились.
Одиннадцатый фрагмент
Цветь никейских садов золота,
Шумны толпы дворцовий и пиров,
Неб арома благая слита
В чаш серебро, в диамент ампиров.
Но гляни, феи Ада летят,
Боги смерти готовят емины,
Хищно юдиц очеса блестят,
Ядом их налиются кармины.
Станет Господа нега плодов
Утомлять, станут вершники львами,
И тогда эвмениды садов
Оведут нас златыми канвами.
Тридцать шестой фрагмент
Дивный май, бледных граций воспой,
На миру их шелка златопенны,
Яко нем и великий слепой,
Яко пленники речи успенны.
От Француза лишь девы пьяны,
Чародей легковесного слога
Млечность пьет, аониды темны,
Феи смерти бегут эпилога.
Ах, мы сами о шумных столах
Поднимаем из воска амфоры,
Их червицей тисним, где в мелах
Золотых истемняются Оры.
Пятидесятый фрагмент
Аониды от цвети садов
Гефсиманских пьянеют, Эребе,
Льют в чернильницы мирру, плодов
Золоченых жалеют для ребе.
Дверь в подвальники выбиет мгла
Ночи майской, на брамины эти
Лился фурий атрамент, свела
Цветность ада нагорий осети.
Утопленных прелестниц следят
Ныне челяди замков ампирных,
И алкают их бель, и ядят
Мел серебра из амфор всепирных.
Яков Есепкин
ЮДОЛЬ
• «Феномен Якова Есепкина не вписывается в маргинальную портретную данность и течение современной русской литературы. Тем более значимым представляется открытие этого культового андеграундного автора, его вознесение на Золотую гору.»
А. Летницкий
I
У Ирода ломятся ль столы,
Се вечерии, томность фарфора,
Все царевны еще веселы,
Где тлеела – течется амфора.
Ах, то нас виночерпии ждут,
Оявим небозвездные чела,
Бел пергамент и тени ведут
Купы звезд по сукровице мела.
Нощь обручна с худою сумой,
Помнить слугам ли Мод и Цецилий,
И холодной горит суремой
Желть оцветших мелованных лилий.
II
Всё ль еще нас архангелы ждут,
Сребровласые феи устали,
То ли спим и камены блюдут
Путраменты, каких не листали.
За архивниц сиреневых клеть
Юных Саский летят хороводы,
Розам Ада цвести и алеть,
Где и высятся морные своды.
Ах, одно аонид золотей
Сонмы нами воспетых цесарок,
Узрят снег обнаженных костей
Дивы се меж нефритовых арок.
III
Мелом роз шестигранник тисня,
Дев чарует нисан благовонный,
Се и Фрея о свежести дня
Льет путрамент златой и червонный.
Вейся, вейся, дневной лазурит,
Дивных фрейлин ли шелки струятся,
Золотое ль на белом горит,
Яд мешать нам желтовки боятся.
Зал фаянсом порфирным, басмой,
Севрским жемчугом плотно уставят,
Мы явимся с траурной каймой
Вместо губ, яко праздно лукавят.
IV
Се пасхалы к мраморным столам,
Заждалась нас Вифания, чаде,
Во тлеющейся пудре юлам
Весело тосковать ли о саде.
Маки темные, красный овал
Яств и свечек еще соявятся,
Отрезвеет, кто здесь пировал,
А юдицы вином подавятся.
То серебро в пасхальной кутье
И его фарисеем считают,
И глядят, как за свеч остие
Тени восковых дев налетают.
V
Дионисии вина лиют,
Полны амфоры днесь кружевные,
С данаидами ключники пьют,
Пирования длятся земные.
Чермных вишен к столам поднесем,
Пусть на звезды август уповает,
Благоволи, Урания, сем,
Кто одесно еще пировает.
Ах, царевны уснули давно,
Мрамор звезд не воспомнил тлеенных,
И течет золотое вино
Меж перстов меловниц опоенных.
VI
От некропольских башен темно,
Иль медузами арки тиснятся,
Краснозвездное паче вино
Тяжело, всё Эдемы нам снятся.
Полны сады рубинных свечей,
Камни, камни сие диаменты,
А и мы лишь в капеллах ночей,
Где червницей горят атраменты.
Не услышали чад ангелки,
Свили черви листовья купажи,
Уроним на обсиды мелки,
Види, чернь, со небес экипажи.
VII
Ветхий мрамор еще ниспадет
С бледных лбов, будут мелом чернила,
Марсу звездный атрамент идет,
А иного Клио не хранила.
И харитам нас лучше не знать,
Мглы увидят оне, содрогнутся,
Пить ли яд, меж аидов канать,
Ах, Юноны сюда не вернутся.
Тихо Марфа обносит гостей,
Где и мы, небовечно живые,
Лишь юдицы со мертвых детей
Злато рвут и венцы юровые.
VIII
Нощь фигурность аллей сотаит,
Всепасхальные звезды востлеют,
А зане балевать предстоит
Агнцам сем, о каких не жалеют.
Маком вывели мрамор столов
Цина ль, Мод, пированья у Леи
Данаидам угодны, мелов
Цветник фей, завлеченных в аллеи.
И еще палестинские мглы
Будут миррою течь со иконниц,
И обитый фаянс на столы
Мы доставим к порфирам колонниц.
IX
Хоть и яду сюда, пировать
Ныне царские дети садятся,
Вейся, мрамр, ангелков укрывать
Басмой станем, где патины рдятся.
Как темны эти гипсы, арак
Их ужель не отбелит меж лилий,
Ах, в меловый заступимся мрак,
Вижди сех, не бледнея, Вергилий.
Осыпается басмовый мел
С лиц кусками, со чел невенечных,
Кто превидеть еще нас умел,
Бьется, бьется в шиповниках млечных.
• Пророчество современника – за двадцать лет до глобального мирового кризиса. В России издана культовая эсхатологическая трилогия андеграундного писателя Якова Есепкина. Книги мистерии-триптиха «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «На смерть Цины» (электронная и печатная версии) на ведущих интернет-ресурсах. Сегодня Есепкин входит в элитарный круг литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.
• Вниманию издательств, издателей, заинтересованных лиц – Есепкин (Мирс Артинин) открыт для сотрудничества. К изданию подготовлены книги «Сангины мертвых царевен», «Антикварные пировые Вифании», «Пурпур», «Эфемериды», «Сонник для Корделии». Контакт: mettropol@gmail.com
Яков Есепкин
ХИМЕРЫ БЕЛЬКАМПО
• «Сложное, сублимированное письмо Якова Есепкина всегда ассоциировалось с изысканной художественной элитарностью, эмблемной символикой интеллектуальной литературы. Сегодня книги мастера достаточно массово издаются в России, США, Канаде, однако их непросто отыскать на прилавках магазинов.»
С. Каро
I
Волны, волны, плещите у врат
Виноградных иль Сузских о нети,
Черву пьем, с мелой Идам карат
И забросить ли в амфоры эти.
Набегайте, двоитесь, февраль
Чары любит и пламень морочный,
Будет звезды чеканить мистраль — Пренесемся во холод барочный.
И не цвесть глинодержцам сеим,
Запечется кровавая пенность,
Мы букетики тусклые им
Всем собросим — каждите временность.
II
Мел bel canto по саду течет,
Небо гаснет в окне венцианском,
Пьян садовник, о чем-то речет
С Бунюэлем на слоге ишпанском.
Лишь Брунгильда очнется от сна,
Занесут ей вишневые плюшки,
Точит мраморы ядом весна,
Мрачный замок, а белены вьюшки.
Сад утихший воспомни, молчи,
Желтью наши путраменты свили,
Где алмазные бьются ключи
Меж кантовок сиреневой цвили.
III
Звездоимным и несть высоты
В Гефсиманских садах ли, Вероне,
Со вином ли чрез наши персты
Волны по две текут к Персефоне.
Это соль и хлебницы земли,
Присно ангели вышние гневны,
Навели под румяна угли
Одержимые местью царевны.
Всё еще о коврах волокут
Нас по хвое их алчные тени,
Где лишь мглу и серебро цикут
Нощно мы прелием на зелени.
IV
Свечи выведем тусклой каймой,
Чернь по желти еще довиется,
Кто и хвалится нищей сумой,
Кто и с первой Звездой убиется.
Циминийскому лесу пылать
И чудесные длить променады,
А химерам одно – исполать,
Выше неб их руин колоннады.
Течны сеи цветницы и мглы,
Изваяния бледных прелестниц
Всё терзают пустые столы,
Восточаясь меж замковых лестниц.
V
Мел стекает со шелковых лиц,
Милых отроков чествуют взглядом,
Век паяцев и падших столиц:
Славен пир алавастровым ядом.
Звезды мертвые имут иль срам,
Кто юниде ответствует пленной,
Ирод ждет нас к себе по утрам –
Вишни есть в сукровице тлеенной.
Всех оплакала твердь Сеннаар,
Шелк ужасен о персях Аделей,
Се и мы без высоких тиар
Меж порфирных лежим асфоделей.
VI
Лувр не помнит и Фландрия спит,
Желть фламандская вита кистями,
Католичества морок лепит
Ночь Рубенса земными страстями.
Питер Пауль, молчи и пьяней,
Цвет иные любили геральды,
Ныне бал и вовеки, теней
Мелы бьются о тлен Эсмеральды.
Виноградные ль кущи златы,
Нас Олимпии сад не дождался,
И желтицей чела превиты,
В кои вечности мрак соглядался.
VII
Темен мраморный сон, Людовик,
Что и выбить на белой камее,
Тайный август сотлил черновик,
Благо мрамора мы всенемее.
Византийские ль нимфы всерьез
Тщатся нам померанцевым шелком
Угрожать, негу бархатных слез
Пред златистым лияше осколком.
За Брунгильдою томной следит
Вновь Моргана, склоняясь над ядом,
Где тлетворную злать бередит
Саломея шелковым нарядом.
VIII
А и с желтью серебро темней
Просфиры в затрапезности маков,
Блеска нет от понтонных огней,
Течны волны, а Рим одинаков.
Мрамор выбит и юдицы вдоль
Присноталых пасхальников пляшут,
Лижут воск, соклиная юдоль,
Нам цветками иродиво машут.
Плачь, Урания, небы твое
Диаментовый морок на песах
Не увьет, и свечей остие
Всё течет о маковых цимесах.
IX
.
Хоть с Гекатой в фамильный подвал
Опустимся: июльские вина
Блещут златью, где мраморник ал
И надежды пуста домовина.
И кургузая Цина ужель
Не хмелеет со крови, решится
Яко розами выцветить гжель,
Вечность адских чернил устрашится.
Но, Гиады, не плачьте, август
Желтой вишней фаянсы литые
Оведет – мы из пламенных уст
Выльем яд на столы золотые.
•Пророчество современника – за двадцать лет до глобального мирового кризиса. В России издана культовая эсхатологическая трилогия андеграундного писателя Якова Есепкина. Книги мистерии-триптиха «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «На смерть Цины» (электронная и печатная версии) на ведущих интернет-ресурсах. Сегодня Есепкин входит в элитарный круг литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.
• Вниманию издательств, издателей, заинтересованных лиц – Есепкин (Мирс Артинин) открыт для сотрудничества. К изданию подготовлены книги «Сангины мертвых царевен», «Антикварные пировые Вифании», «Пурпур», «Эфемериды», «Сонник для Корделии». Контакт: mettropol@gmail.com
Яков Есепкин
ФЛАМАНДЦАМ
• «Астенический синдром давно поразил крупные российские издательские холдинги, существующие за счет госдотаций и темных схем. Современная литературоведческая элита путается в нормах орфографии и синтаксиса. Здесь не с кем говорить о великом искусстве, это категорический императив. Есепкин фатально одинок на своем ледяном Эвересте.»
Д. Портников
I
.
Золотыя шары отисним
Тонкой нитью червовой ли, пудрой,
Спит Щелкунчик во мелах, а с ним
Легок Рании сон белокудрой.
Хвоя бледная, царственный мел,
Юность злая и где, от германок
Прочь, Гофман, сколь бояться умел,
Веселись над фольгою креманок.
Всё порфирные эти канвы
Ближе к утру меловницам снятся,
И герольды молчат, и главы
Нимф со хвоями кровью тиснятся.
II
Желть во гребневом спрячем папье,
Мчат морганы по лунному следу,
Где чернильницы, Лютер, твое,
Суе ж баловать спящую Леду.
Рыцарь бедный клянет Амстердам,
Фонари днесь и мельницы красны,
Под химерами тих Нотр-Дам,
Виночеев синкопы напрасны.
Внесть алмазы сюда, голова
Иоанна ль взыскует муаров,
Ах, в путрамент наш желти канва
Истекла из пустых будуаров.
III
Се, гудят пировые без нас
И точатся небесности мая,
Хоть и лилии зрит ли Парнас,
Ядъ пием, их ещё вознимая.
Апронахи ль кровавы, одно
Их звездами цветили камены,
Лейте, лейте на мрамор вино,
Всемладые певцы Мельпомены.
Тще искать и мраморных огней,
Звезд обводки в миражах тлеенных,
И одне хороводы теней
О музыцах стенают военных.
IV
Ах, свечельницы гасятся тьмой
И гранатовых замков тенета
По нарезам ведут суремой,
Всякой деве альковной — виньета.
Сколь одесно еще пировать
Милым феям и тени испевны,
Будем лилии Асий срывать,
Хоть всесводность увидят царевны.
Сех пасхалы во желть увили,
Желть со кровию льется по воскам,
Где лилеи на тронах цвели
И дарили безсмертие Тоскам.
V
Чермных роз ароматы пьянят
Бедных рыцарей, бледных апашей,
Май вознесся и кущи манят
Див и агнцев порфирною чашей.
Обернитесь, Гиады, камней
Мы черствее, из штофов меловых
Яд цедим, соглядая теней,
Буде пир во трапезных столовых.
Как упьется аидская рать,
Ханаан черепки отсчитает,
И явимся тогда умирать
В майском золоте, кое не тает.
VI
Перси млечных красавиц желты,
А и золото мы не ценили,
Убелим гребневые холсты,
Мел оставим на басмовой гнили.
Виноградные вина горят,
На басмах серебрятся виньэты,
Се рубины и кольца дарят
Бледным юнам всетусклые Эты.
В наш путраментный мрамор стеклась
Тусклость эта, юлою вертится,
Меловая была, но сожглась
Кровь чернил и наперстно желтится.
VII
Юных граций совьются шелка,
Заплетут повилику в лилеи,
Низок хмель, а еще высока
Персть юдоли и тьма Галилеи.
Хлеб порфирный на блюдах истлел,
Мыши ловко снуют меж суповниц,
Кто и вишни с царевнами ел –
Мертв давно и не тризнит альковниц.
И еще лики фей взнесены,
Мускус Фив и Асии точится
Над столами, и к замкам Луны
Мертвый всадник со лилией мчится.
VIII
Ледяные пасхалы затлим
Хоть цветочною желтию палой,
Это мы, это мы возбелим
Тьму юдоли восковницей талой.
Сумасшедших камен ли унять:
Нощно в окна ломятся и двери,
Благоречно еще отемнять
Колченогих рабынь Алигъери.
А к столам всепустым нанести
Просфиры и кагоров укажут
Данаидам – и мы о желти
Станем тлеть, аще хлебы ей мажут.
IX
Май волшебный, цвети и лелей
Тень Венеции, злать Одеона,
Мы любили небесность аллей,
Изваянья — призрачней Сиона.
Фей белили те гипсы и вот
Мглой портальный лишь сад овевают,
Вьют юдицы лозою кивот,
Днесь однех нас, однех убивают.
Хоть скорей, ангелочки, сюда
Отлетайте, под сени пустые,
Всё меж губ наших рдеет вода
И точатся в ней тьмы золотые.
• Пророчество современника – за двадцать лет до глобального мирового кризиса. В России издана культовая эсхатологическая трилогия андеграундного писателя Якова Есепкина. Книги мистерии-триптиха «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «На смерть Цины» (электронная и печатная версии) на ведущих интернет-ресурсах. Сегодня Есепкин входит в элитарный круг литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.
• Вниманию издательств, издателей, заинтересованных лиц – Есепкин (Мирс Артинин) открыт для сотрудничества. К изданию подготовлены книги «Сангины мертвых царевен», «Антикварные пировые Вифании», «Пурпур», «Эфемериды», «Сонник для Корделии». Контакт: mettropol@gmail.com
Яков Есепкин
СУКРОВИЧНЫЕ ВИШНИ У ИРОДА
• «Ценителям Пруста или Борхеса, вновь решившим отправиться на поиски утраченного времени, либо вознамерившихся изучить его поливариантность, как и поливариантность будущего в целом, можно порекомендовать к чтению книги Есепкина. В них та же глубина и сила, но современника легче воспринимать и понимать.»
Л. Самойлова
I
Подвенечные платья кроты
Сотаили для моли в комодах,
Цахес зол, а пурпурные рты
Шелкопрядов толкуют о модах.
Се камелии, нежат они
Дам бальзаковских лет и служанок,
Тайно Эстер манили огни
К юной Кэри от вей парижанок.
Источись, вековая тоска,
Нас оплакали суе теноры,
Падшей оперы столь высока
И лиются под ней фа миноры.
II
Конквистадоры в Персиях спят,
Хороши ль абиссинские вина,
Пировые колодниц слепят,
Где и лес, и пиров сердцевина.
Рим барочный собился о штиль
Каталоньи, гуляй кто желаем
Аонидой, путрамент в утиль
Обращен королем Николаем.
Станет вечной Герникой весна,
Музам кровью восцветят ланиты,
И очнется Петрополь от сна,
Всех оплачут, сребрясь, меццониты.
III
Хлебы вечери лишь надломим,
О столах четверговки смеются,
Внове май желтизною томим
И сирени порфирные вьются.
Премучения наши легки
И трапезы с Аидом тлеенны,
Выше звезд юровые цветки,
Но амфоры Вифании пенны.
Мы ль стенаем еще в пировых
И над хлебами горькими плачем,
И вечерий алкая живых,
Золотыя букетницы прячем.
IV
Лигурийских мы чаяли волн,
Сень империи зиждется внове,
Яствий стол императорский полн,
Жены лилии шлют Казанове.
Не меловые каморы спят
Летаргическим сном, а Сирены,
Туне звать, царедворцы хрипят,
Вечный Рим отсчитал соверены.
Тот ли призрак венечной вдовы
Туберозы с шелков новомодных
Расточил и лелеют волхвы
Змеек в терпкости аур комодных.
V
Тайной вечери бледных детей
Берегут фарисеи теченье,
Вьются локоны близу ногтей,
Свечки смерти вершат обрученье.
Орлеанскую деву любить
Розокудрым вольготно амурам,
Разве детки венечных убить
И могли насмех угличским курам.
Бьют начиние, трюфли едят,
Пьют не чокаясь фата-морганы,
И кровавые тени следят
В царских операх Юзы и Ханы.
VI
Музы, Музы, не плачьте о нас,
Хватит вечности шелков сокровных,
Тще восславил безумцев Парнас,
Где еще и найти неборовных.
Были дамы с камельями злы,
Вкруг паргелии блещут, камени,
Золотые резвились ослы,
Где сейчас лишь багряные тени.
Желтый Питер следя, Полиект
Дивных ростр оглядит чаротечность,
И на гаснущий Невский проспект
Опустится шелковая млечность.
VII
Гипсы вечность и любит одне,
Тьма августа колонны овеет,
Скорбь утопим в ахийском вине,
Эос пусть над Невой розовеет.
С Мельпоменою ль ветхой рыдать,
Мы лишь тусклым нисаном коримся,
Хоть из смерти еще передать
Цинам вишен и мглы исхитримся.
Тушь ведите, менины, по сим
Бледным агнцам, их гипсам калечным,
Веясь, мелом сады угасим,
Всех под мрамором узрите млечным.
VIII
Полон Рим благовонных гусей,
Углич кровию залили куры,
Венценосные отроки сей
Маринад ценят в цвете сакуры.
Гоям туне бежать Алкалы,
Дон Мигель тешит дев ханаанских,
Преломятся и ныне столы
От кошерных гешефтов испанских.
Стулья венские чресла блядей
На меловость царевн поменяют,
Маковицы узрит иудей –
Их венечье лишь к мертвым склоняют.
IX
Фавны оперы нас охранят,
Веселяся, витийствуйте, хоры,
Сводность ангели тусклые мнят,
Режут цоколь мелки Терпсихоры.
Белый царь ли, мышиный король,
Всё б тиранить сиим винограды,
Темных свечек заждался Тироль,
Негой полны Моравии сады.
И куда ж вы несетесь, куда,
Италийские ангели требы,
Нас одела иная Звезда
Во гниющие мраморы Гебы.
•Пророчество современника – за двадцать лет до глобального мирового кризиса. В России издана культовая эсхатологическая трилогия андеграундного писателя Якова Есепкина. Книги мистерии-триптиха «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «На смерть Цины» (электронная и печатная версии) на ведущих интернет-ресурсах. Сегодня Есепкин входит в элитарный круг литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.
• Вниманию издательств, издателей, заинтересованных лиц – Есепкин (Мирс Артинин) открыт для сотрудничества. К изданию подготовлены книги «Сангины мертвых царевен», «Антикварные пировые Вифании», «Пурпур», «Эфемериды», «Сонник для Корделии». Контакт: mettropol@gmail.com
Яков Есепкин
ГРАНАТОВЫЕ СИЛЬФИДЫ
• «Книги Есепкина своей художественностью превосходят известные эталонные образцы русской литературы. Но это немыслимая, внетрадиционная, ультратемная художественность.»
Ю. Капельман
I
Бледных юношей злая парча
Золотистою мглою совила,
Где лесбийский пожар каланча
Царства Савского небам явила.
Всё Розина с Олимпией ждут
Принцев крови и герцогов статных,
Кони Ада ушами прядут,
Меч и будит младенцев сугатных.
Яд мешали принцессы в вино,
Герцогини от яств залетели,
И консьержей рябое сукно
Тлит парадные наши постели.
II
Гребни желтых окладов легки,
Амстердам наводнили химеры,
Нощно талии нимф высоки,
А рифмовницам чужды размеры.
Сад лелеет пиано, манит
Свет и мглу тирских линий молочность,
Где истлели шелка меццонит,
Италийская дремлет барочность.
Се ж парадные, вьется листва,
Исаакий горит за червицей,
И бессмертье вступает в права
Над колонией муз белолицей.
III
Тьма в зерцалах виется пустых,
Столы яств обреченны лишь ядам,
Не отроков ли петь золотых
Всемладым фьезоланским наядам.
Мел и басму с ланит оботрем,
Без лилей соявимся у Гебы,
Се, воистину мы не умрем,
Паче мая каморные хлебы.
Алчны музы, иные жалки,
Ах, Ниневии феи восплачут,
Где благие доднесь ангелки
Наши темные лилии прячут.
IV
Стол всещедрый ломится, пасхал
Упокойный ли ныне алеет,
Светоч камор божественно ал
И фаянс от вина тяжелеет.
Нас меловницы нощи опять
Ждут урочно, восковя и тесьмы,
Четверговкам сейчас вопиять
Суе, с алыми розами, здесь мы.
Ах, горит меж губами вода
У каких небовольных эриний,
Нощь пуста, лишь и тлеет Звезда,
И серебро точится от циний.
V
Нитки выдернут фавны из вей,
Бал грядет – подлетай, веселые,
Чу, голема начинье мертвей
И валькирии мечутся злые.
Вот и ангелы тверди, оне ль
Моргиану совлечь торопятся,
Крошка Цахес вдыхает шанель,
Здесь продавцы веков не скупятся.
Ал небашенный хором пустой,
Отобедали духи, а ужин
Средь гусынь чает фавн золотой
В нитках слив и червивых жемчужин.
VI
Пей, август, молодое вино,
Ядом перси юнон востекают,
Бал невест завершился давно,
Ит картавящих в ад ли пускают.
Суе узкие эти следы
Меццонит узодарственных тлели,
Пал Петрополь – горите, Сиды,
Царскосельские нежьте пастели.
Флорентийская полночь мертва,
Прадо нас лишь ожелтит сурово,
Где картен холостая канва
Источилась во темное слово.
VII
Вишни в мраморной крошке фаянс
Побиют и незвездные хлебы,
Се ли яствия, сказочник Ганс,
Мы одне и ночуем у Гебы.
Ах, ужель не осталось чернил,
Хоть и мраморных, ветхих, тлеенных,
Ах, Царь-колокол туне звонил,
Мир забудет владык опоенных.
Яд хозяйка еще пренесет
Меж начиний, сим ночь обиется,
И никто их, никто не спасет –
Всяк со вишней узорной тлеется.
VIII
Вдоль пасхальников змеи свились,
Течный воск от колец ниспадает,
На певучесть камен мы велись,
Кто сейчас их еще соглядает.
Просфира, просфира ли чадит,
Се и хлеб, и диамент нещадный,
Не за теми Геката следит,
Нас лишь пламень чарует обрядный.
Воски лейте, сколь мало вина,
Сколь и желти в крови не хватилось,
Нощь пустая юдольно темна,
Где во кровь столованье цветилось.
IX
Меж созвездий лилеи цветут,
Взнимем лики в холодную млечность,
Аониды хотя ли почтут
Май пенатов и нашу увечность.
Се юдицы опять веселы
И о них злые вдовы мелятся,
И гнетет вековые столы
Желть цветков, и оне веселятся.
Здесь любили и мы пировать,
Сгнили яства и сад неутешен,
Хоть явимся еще — обрывать
Звездный цвет с мертвожелтых черешен.
• Пророчество современника – за двадцать лет до глобального мирового кризиса. В России издана культовая эсхатологическая трилогия андеграундного писателя Якова Есепкина. Книги мистерии-триптиха «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «На смерть Цины» (электронная и печатная версии) на ведущих интернет-ресурсах. Сегодня Есепкин входит в элитарный круг литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.
• Вниманию издательств, издателей, заинтересованных лиц – Есепкин (Мирс Артинин) открыт для сотрудничества. К изданию подготовлены книги «Сангины мертвых царевен», «Антикварные пировые Вифании», «Пурпур», «Эфемериды», «Сонник для Корделии». Контакт: mettropol@gmail.com
Яков Есепкин
СИЕСТЫ У ГИАД
• «Постсоветская литература, существующая в метафизическом формате, обрела имя и тут же начала от него избавляться. На этот процесс ушли десятилетия, за это время на сумрачном фоне Есепкина мелькали самые различные персоналии, от Вознесенского и Евтушенко до Пелевина и Толстой.»
Г. Маковский
I
Бледный воск мишурою златой
Увием, паки свечки тлеенны,
Се и розы полны темнотой,
И ваяния пиров изменны.
Хвоя, хвоя, гори для иных,
Заждались мглы и маков юноны,
Тще от яств умирают земных,
Тще о звездах и царские троны.
Ах, еще ль ангелки золоты
И меловницы белят сувои,
Где кровавые к Богу персты
Мы всё тянем из морочной хвои.
II
Маки светлые в темном аду
Тени фивских младенцев срывают,
Пудрой тусклые бляди нуду
Бесовскую от Пана скрывают.
Где кровавые мальчики, сех
Убеляли настурции туне,
Стоит литии ночь, обо всех
Мглы претиснят басму во июне.
Ах, колодницам снов исполать,
Кровь пили, а муары белились,
Век юнетки чудесные злать
Нашу вьют, чтоб их шелки целились.
III
Столы в мраморе хоть ли возьмут
Кириафские яды, свечами
Опалим их, герои имут
Скупость вдов и клинки меж плечами.
Тусклый май, возгорайся, цвети,
Гибли римляне стоя, а ныне
Сами тонем о мрачной желти,
Нощь угодна тартарской пустыне.
Как уснем, внове Цины ядят
Недоспелые вишни и форы
Злым харитам дают, и следят,
Чтоб лишь кровью тиснились амфоры.
IV
Фарисеев и бледных купцов,
И детей их Геката взирает,
То и бал для сугатных ловцов,
Кто всехмелен, легко умирает.
Виждь обручников, желтью свитых,
К сем опасно еще прикасаться,
Ядом поят великосвятых,
Им ли с башен сарматских бросаться.
Никого, никого не спасти,
Залы полнит арма золотая,
И виньетки тянут по желти
Балевницы, муары листая.
V
Ветхий мрамор с меловых ланит
Докрошим хоть о звездах и небе,
Виждит персть, кто еще именит,
Кто и рек о тлеющемся хлебе.
Пойте, сильфвы, нисан золотой,
Мы ль во шатах сиреневых плачем,
Полны кубки паршою свитой,
Се, тюльпаны мы звездные прячем.
Се обводки тлеенных лилей,
Се тюльпаны, тюльпаны блистают,
Се на ветхость мраморных аллей
Тени мертвых певцов налетают.
VI
Темен бал, да и некому петь
Ныне глорию юнам одесным,
Зловертятся шелка, не успеть
Саломее ко еминам тесным.
Гипс музейный оплачем, Корнель,
Молодое серебро аллеи,
Туберозы Лиона, шанель
Тени вьют Полиекта и Леи.
С нами вместе пред течной басмой
Во задушках царевны мелились,
Ядов мглу совивали тесьмой
И серебра пия, веселились.
VII
Лишь заплачем, со мраморных уст
Шелест крови слетит, уберутся
В мреть и злато юноны, август
Их целил, хоть бы мелом отрутся.
Вишен ждут пировые столы,
Нежность вдов и темней целованья
Отравленных девиц, веселы
Ныне гости холопского званья.
Ах, пируйте, не плачьте, от вин
Краснозвездных мы сами хмелеем,
И вертимся меж шелков Мальвин,
И о пурпуре только жалеем.
VIII
Кто о персти ночной воздыхал
И точится в незвездности камор,
Хоть поставим червовый пасхал
На вифанский увеченный мрамор.
Хватит Марфе кутьи и просфир,
Овиенных глазурной каймою,
Услаждайся, маковый Зефир,
Виждь меловниц, помазанных тьмою.
От каких еще вербных аллей
Нанесло их, каким экипажем — Нощь терзать, где и мела белей
Сокаждится фаянс под винтажем.
IX
.
Любят розы менины, сурьму
Августовских запекшихся вишен,
Май, август ли, бежим хоть во тьму,
Иреника, здесь ангел не лишен.
Черствость вдов мрамор наших теней
Леденит, и юдольно старлетки
Веселятся, портальных огней
Убегая, теряют балетки.
Золотыя — сегодня висят
Фреи те в околдованных смрадом
Цветниках, и небесность гасят,
Вместе с Летним цветя вертоградом.
•Пророчество современника – за двадцать лет до глобального мирового кризиса. В России издана культовая эсхатологическая трилогия андеграундного писателя Якова Есепкина. Книги мистерии-триптиха «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «На смерть Цины» (электронная и печатная версии) на ведущих интернет-ресурсах. Сегодня Есепкин входит в элитарный круг литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.
• Вниманию издательств, издателей, заинтересованных лиц – Есепкин (Мирс Артинин) открыт для сотрудничества. К изданию подготовлены книги «Сангины мертвых царевен», «Антикварные пировые Вифании», «Пурпур», «Эфемериды», «Сонник для Корделии». Контакт: mettropol@gmail.com
Яков Есепкин
САДЫ НИКЕИ
• «Ренессанс искусства, появление великой литературы всегда тождественны эпохе упадка. Это доказывает и феномен Есепкина.»
М. Стечин
I
Молодое вино излием
На стольницы владык всеодесных,
Не дождался еще Вифлеем
Бледных агнцев и музык чудесных.
Полны кубки и внове столы
Дышат мрамром, тиснят им фиолы,
Иудицы ль одне веселы,
Ах, не плачьте по небу, Эолы.
Где морганы о злате горят
И темнятся букетники мая,
Наши мертвые тени парят,
Над юдолию желть вознимая.
II
Клеем розные пудры к челам
Навием и к звездам – диаменты,
Днесь хватится ли емин столам,
Ах, гуляйте, Фатимы и Енты.
Се алмазы, а с воском оне
Истекают свечным, а фиолы
Блещут мглою, где бились в огне
Махаоны, еще богомолы.
Как вертятся о млечных шелках
Молодые сильфиды пред нами,
Тени роз и тлеют на висках
Под собитыми тьмой коронами.
III
Выбьем желтию персты, со лбов
Мертвых розочек батики снимем,
Хоть беззвездных встречайте рабов,
Мы шелка абиссинские имем.
Что и Смерти победа, визит
Ада в горнем июле потешен,
Мгла Аксумского царства скользит
Во рубиновой неге черешен.
Плачет, вишни срывая, Адель,
Нас алмазные ждут пировые,
И точится порфировый эль
Чрез фаянс на шелка меловые.
IV
И легко небеса целовать
Ангелочкам во крови пасхала,
Черствым хлебом камен баловать,
Всякой юне – просфирка иль хала.
Ах, коварные эти балы,
Се и трюфели ядом чинятся,
Мглой порфирною виты столы,
Где юдицы серебром ценятся.
То язмин и под хлебом вино,
И серебро нещадно белеет,
И тянут вдоль колонниц рядно,
Кое нощно звездами всетлеет.
V
Губы в мраморе темная злать
Выбьет нощно, фиол сокрушится,
И тогда небесам исполать,
Где еще сон безумцев решится.
Милость звездная паче судьбы,
Наши тени Геката лелеет,
Холодны ли мраморные лбы,
Сам Аид им венцов не жалеет.
Из Вифании как нанесут
Ангелки черных трюфлей и мела
Райских яств — удушенных спасут,
Чтоб всевечно музыка гремела.
VI
Выйдут нощно из тени певцы
К серебряным темнящимся хвоям,
Здесь и наши сотлели венцы,
Как узнать их окарину воям.
Тушь лиется на мраморный стол,
Плачут с ядом в устах меловницы,
Очарованный пуст ли престол,
Точат царские веи темницы.
Ах, мила некоронным главам
Сех венцов диаментных окладность,
Виждь, по нашим течет рукавам
Вдоль серебра небесная хладность.
VII
Свечи кровию лишь отисним,
Иудиц череды возлетают,
А и наше письмо, Ероним,
Разве с чернью ночной сочетают.
Суе глорию млечности петь,
О порфирах златых расточаться,
К наднебесным столам не успеть,
Что на царствие это венчаться.
Ах, Господь, ангелочки ль Твое
Нитью, нитью свиты золотою,
Вижди нас хоть в кровавом резье
Над стольницей всенощно пустою.
VIII
От пасхальников свечи затлим,
Перевитые кровью святою,
Мы ли темное миро белим,
Так оно и с канвой золотою.
Где хоть мытари, пуст вертоград,
А садовники глиной торгуют,
У губителей днесь маскерад,
Фарисеи одне четвергуют.
Как еще вековые столы
Иудицы начиньем заставят,
И плеснем со порфировой мглы
Бель, всезрите – се Иды картавят.
IX
Как еще не допили шато ль,
Арманьяк золотой и рейнвейны
Царств Парфянских и Савских — о столь
Бьются звезды, а мы небовейны.
Меловниц всепечальных шелки
Во сундуках тлеют окованных,
Днесь летят и летят ангелки
Не во память ли чад царезванных.
Се, ищите нас, челяди, впредь
С мелом красным в зерцальников течи,
Где тускнеются воски и бредь
Снов беззвездных лиется под свечи.
•Пророчество современника – за двадцать лет до глобального мирового кризиса. В России издана культовая эсхатологическая трилогия андеграундного писателя Якова Есепкина. Книги мистерии-триптиха «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «На смерть Цины» (электронная и печатная версии) на ведущих интернет-ресурсах. Сегодня Есепкин входит в элитарный круг литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.
• Вниманию издательств, издателей, заинтересованных лиц – Есепкин (Мирс Артинин) открыт для сотрудничества. К изданию подготовлены книги «Сангины мертвых царевен», «Антикварные пировые Вифании», «Пурпур», «Эфемериды», «Сонник для Корделии». Контакт: mettropol@gmail.com